Автор: Капитолина Деловая

Сайт: Московский комсомолец

Статья: Братья-лайт

— Очень удобно на мотоцикле ездить-то. Гораздо проще, чем на машине, между прочим. Особенно по пробкам.

— Ну вот машина: это же как табуретка на четырех колесах. А мотоцикл — равновесие держать нужно и все такое. Короче, неустойчивость.

— Ну, тебе надо один раз прокатиться на мотоцикле с кем-то по загруженной дороге в пробке, ты сразу поймешь, насколько оно замечательнее, чем на авто.

— А ты как быстро ездишь, 200 км в час?

— Нет, сегодня ездил 150. По МКАДу. У меня просто мотоцикл не предназначен для очень быстрой езды.

— Это что же, не спортивный, что ли?

— Нет, типа Урала у меня. Туристический, не скоростной. Еще у меня нет обтекателя. Такого стеклышка, чтоб не сдувало. Потому что при скорости 140, да еще со встречными порывами ветра, тебя с сиденья просто сшибет. И нужно либо на мотоцикл ложиться, либо стеклышко заказывать. И с ним уже будешь сидеть как дома.

— Конечно, сдувает. Вы на сколько похудели-то за свою спрессованную многомесячную гастроль (концерты шесть раз в неделю, а часто — и по три раза на день)?

— Я остался в прежнем весе — 64 кг. А Серега вон прибавил. Ну рестораны там все время на гастролях. И все как в пионерлагере — по расписанию: завтрак, обед, ужин. Проголодаться не успеваешь, а опять есть приходится.

— Да еще всякие олигархические застолья... Контролировать вам себя надо, разгрузочные дни устраивать... Ну а скажите-ка, откуда же взялась эта будоражащая сплетня желтых газетенок о том, что вы, мол, разбегаетесь?

— Ну потому что было одно реальное интервью мое. Ведь не секрет, что Серега, мой старший брат, тоже пишет песни. И у него их очень много. И у него даже была группа Шервуд, и несколько альбомов выходило (в Нижнем Новгороде). И я в интервью тогда сказал, что был бы рад, если бы Серега тоже как-то реализовал свое творчество. И из этого журналисты сразу сделали вывод, что мы расходимся, разваливаемся. Хотя мы, наоборот, только вроде и собрались по-настоящему-то.

— А почему песням Сереги не зазвучать бы в контексте Умытурман?

— Ну, в Уметурман мои песни. И я специально не хочу их смешивать, потому что мы люди разные, и жизни у нас разные, и песни очень разные тоже.

— Брожения ума-то у вас от этих слухов не случилось? Ничего там негативного не спровоцировалось?

— А чего провоцировать-то? Ну пишут и пишут, что мы распадаемся — а мы тем временем записываем второй альбом. Мы только начали сейчас все это делать по-настоящему.

Потому что первую пластинку мы вообще записывали с Серегой вдвоем, без музыкантов, на компьютере делая многое... А сейчас у нас есть возможность с настоящими, живыми, хорошо уже сыгранными музыкантами все нормально придумать и позаписывать. Я вот купил себе тромбон и стал вспоминать, как на нем играть. Я ведь учился в музучилище как раз на тромбоне. И теперь вот хочу вспомнить инструмент. И играть на концертах.

— И чего уже понаписалось для второго альбома? Вот сейчас была очень красивая песня, нежная и объемная...

— Альбом другой будет, чем первый. И мне он нравится гораздо больше.

— То есть там не будет, допустим, КСП?

— А что такое КСП?

— Здрасьте! Ну ладно — бардовской, видишь ли, песни...

— Да там много разного понамешается тоже. И в духе Проститься песни будут, и сложные, красивые, и серьезные будут.

— А рока-то станет больше?

— Ну рок мы все же не играем, по-моему. Рок — это что-то другое. А мы играем РАЗНЫЕ ПЕСНИ.

— А первой песней-то с нового альбома вы, наверное, Теннис запустите. Показав его предварительно на Мегахаусе...

Ах, Аня Курникова —

ну зачем тебе этот Энрике.

Где-то в далеких краях ты услышь,

ты услышь мои крики.

И возвращайся.

У нас есть певцы хорошие тоже.

Ну вот хотя бы, к примеру,

Шнуров Сережа.

Я хотел бы стать сеткой,

хотел бы стать кортом.

Лежал бы, смотрел бы на них

и думал —

Я навеки со спортом.

Теннис бо-о-ольшой! Это хорошо!

— Да... Надо в клип, конечно, Курникову звать...

— И знакомить их со Шнуром по-настоящему. Вдруг да чего получится. Ну а что у вас сейчас самого насущного? Как приближение запланированной цели — получение Грэмми?

— Ну пока с этим вяло как-то.

— Что же, вы вон пол-Европы уже объездили с концертами...

— Да не так уж много где и были. В Лондоне, в Амстердаме, в Монте-Карло, во Флоренции, в Ницце... Но все как-то проездом, мимолетно. На заказниках.

— А чисто заграничные ангажементы?

— Да вот во Франции хотят издать пару наших песен. Но на русском языке, кстати. Особенно хотят — Прасковью.

— Это вы, значит, во французских глазах смотритесь настоящими шансонье, чуть ли не уличными.

— Да знаешь, я вообще-то не очень понимаю, зачем им это надо. Но хотят.

— А вам самим теперь чего хочется? Ведь столько всего уже наосуществлялось за последний год-то...

— Да у нас куча проблем. Вот права у меня, допустим, кончаются. Геморрой ужасный...

— Ну, пересдавать надо.

— Так не получается.

— Тогда купить. Но ты же честный — нельзя. Чтоб водить не умел, а права были.

— Как водить не умею, ты чего? У меня десять лет стаж.

— А! Забыла! Ты же грузовики водил в Нижнем Новгороде!

— Ну, у меня, допустим, Соболь был. На разных машинах поездил.

— Так в чем тогда проблема — пересдать? Раз ты отличный водила.

— Так времени никакого нету.

Ну конечно, то Монте-Карло, то Лондон. То — МЕГАХАУС: НОВОЕ ВРЕМЯ, фестиваль, к которому стоит готовиться очень серьезно. Тем более на нем случится последний московский концерт Умытурман перед глобальным перерывом до позднеосеннего сольника в Олимпийском.