ВОСКРЕСЕНИЕ. Перепутье.
Как раз в это время с Романовым связался Ованес Мелик-Пашаев, бывший директор "Машины Времени", о котором Макаревич написал так: "Многие удивятся, почему о нем так мало. Дело в том, что я стараюсь рассказывать про всех честно. В этом случае мне пришлось бы рассказывать честно и о Мелик-Пашаеве, а мне бы этого не хотелось". Так вот, Мелик-Пашаев решил в качестве менеджера и продюсера раскрутить новую группу. "Он знал, что "Воскресение" очень популярно в Москве и поставил на эту карту. А ребятам неохота было увольняться из училища, да и мне по сэйшенам мотаться надоело. У меня был Вадик Голутвин (гитарист то ли распавшегося, то ли решением филармонии распущенного "Аракса" - А.Л.), у которого я постоянно торчал в квартире. ...А еще были Петя Подгородецкий (его место в "Машине Времени" уже занял Александр Зайцев - А.Л.) и Игорь Кленов. Игорь в "Машине" был звукорежиссером, а вообще он музыкант классный...". Место за барабанами занял Владимир Воронин. Репертуар сложился из старых и новых песен Алексея.
Летом 1982 года в ДК им. Павлика Морозова (бывшей церкви) новоиспеченный коллектив (конечно, это было не "Воскресение", а "Группа Ованеса Мелик-Пашаева") записал полноценный, хотя и достаточно странный альбом: старые романтические интонации здесь поддерживались почти нововолновыми аранжировками, отчего старые добрые песни звучали совершенно незнакомо и на первых порах вызвали у публики резкое неприятие. В той записи участвовали также Смеян и трубач, перкуссионист и - временами - вокалист Александр Чиненков (игравший еще в "Веселых Ребятах" времен солистки коллектива Аллы Пугачевой). Она вышла в 1994-м на фирме RDM как альбом группы "СВ" "Радуюсь".
Осенью ансамбль выехал на первые настоящие гастроли - в Ленинград. Для Романова это были вообще первые гастроли. "А тут отличный зал, аппарат шикарный, все отрепетировано, все звучит - а Брежнев возьми и помри! Ни одного концерта так и не состоялось. Но на Новый год мы поехали в Ташкент и праздник справляли с дынями, арбузами, пловом... Играли во Дворце спорта, первое отделение играл Игорь Иванов, который "По французской стороне", а второе - мы, и такой ажиотаж был в зале, такое воодушевление, плакаты какие-то по поводу русского рок-н-ролла..." Мелик-Пашаев умел вести дела в жесткой манере и подписал договор с московской областной филармонией, которая тем не менее группу "люто ненавидела". Но концерты были все время - и все время на аншлагах. И в Москве - куда, кстати, "Машину Времени не пускали. "Дальше нужно было выходить на телевидение и делать карьеру. Но мне было довольно обломно к тому времени этим заниматься - не потому, что меня что-то внутри не устраивало, а потому, что непонятно было, куда мы движемся. Что будет с музыкой, было непонятно. Можно было бы усложнять её, делать все более красивой, все более изощренной, но в то время Кузьмин уже играл регги и "новую волну", и туда соваться было вроде бы ни к чему, а "Круиз" играл хард-рок, и это тоже вроде бы было забито". Потом было несколько концертов в театре "Эрмитаж", а потом Романова арестовали.
Их арестовали в августе - Романова и звукорежиссера "Воскресенья" Александра Арутюнова. Как писал непосредственный участник тех событий Илья Смирнов в своей книге "Время Колокольчиков. Жизнь и смерть русского рока": "Им инкриминировалась "частнопредпринимательская деятельность" в виде выступлений с концертами и распространения записей собственных песен." За полтора года до этого против группы уже возбуждалось уголовное дело, но оно было закрыто. Суть его была в том, что сейчас воспринимается как абсолютно нормальное, а тогда было противозаконным: в получении гонорара за свою работу. Профкомы институтов и руководители Домов и Дворцов культуры музыкантам платили - хотя делать этого не имели никакого права. Ну ладно, квартирный концерт: человек поет себе и поет, шапку по кругу - вот тебе и весь шоу-бизнес. А группы связаны с электричеством, светом, аппаратурой, поэтому концерт маскировался под "вечер отдыха молодежи", изготовлялись кустарные "билеты" _ кусочки бумаги или картона с печатями (фаны-умельцы переводили печати вареным яйцом, так что на один настоящий "билет" приходилось по несколько "левых"), а потом расходились по "распространителям". Существовало несколько известных всей Москве менеджеров, у которых были детально разработаны каналы распространения, основанные на конспиративной практике революционных, а то и дореволюционных времен: распространитель раздавал "билеты", к примеру, троим помощникам, каждый из которых не был знаком с двумя другими, те по тому же принципу двигали заветные картонки дальше. Таким образом проколы и, как их следствие, неприятности со стороны милиции и ОБХСС (отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности, если кто не знает или запамятовал). Но в случае с "Воскресеньем" прокол-таки произошел.
Тогда дело было закрыто, но Андропов все закрытые дела открыл. Вернемся вновь к книге Ильи Смирнова: "Следствие по этому делу вела женщина по фамилии Травина (из УВД Мособлисполкома). Остальных участников группы спасло чудо: вызванные на допрос чуть позже, они успели проконсультироваться с юристами (и заочно - с В.Альбрехтом) (В.Альбрехт - юрист, диссидент, автор знаменитого руководства "Как вести себя на допросах", ходившего в тех годы в списках, ксерокопиях и на фотопленках - А.Л.), поэтому на вопросы о том, получали ли они гонорары от комсомольских и профсоюзных организаций, ...отвечали непрошибаемым "нет", несмотря на полный идиотизм такого ответа. (Получалось, что часть группы работала за деньги, а часть - бесплатно). Тем не менее, сажать за идиотизм приказа не поступало. Поэтому они до конца процесса оставались свидетелями, - в отличие от Романова, который сказал "да" (как сделало бы и большинство людей на его месте...)". У Андрея Макаревича другой взгляд на эту историю: "Несмотря на постоянные задержания, закрытия сэйшенов и т.д., никто из московских музыкантов, кажется, не пострадал, хотя под следствием были многие (кроме, пожалуй, идиотской истории с Лешкой Романовым, который сам себя оговорил". Оставим на совести обоих авторов их дефиниции - кажется, истина, как и всегда в таких случаях, находится где-то посередине. Вот как, по описанию И.Смирнова, шел процесс: "Прецедент был очень важен. После ареста Арутюнова и Романова в ОВД на ул. Белинского потащили всех, кто имел отношение к рок-н-роллу. ...май принес и долгожданную передачу в суд юридического продукта Травиной. Суд проходил в г. Железнодорожном _ подальше от возможных молодежных протестов - и был замечателен отсутствием прокурора. Обвинение рушилось самым скандальным образом... И резолюция - "От уголовной ответственности освободить в порядке ст.52 ввиду незначительности присвоенной суммы." Тем не менее, суд проштамповал обвинительный приговор - три и три с половиной года условно..."
Процесс сопровождался гневными публикациями в прессе о том, как Романов с красивой гитарой, используя технические средства и государственные документы, эксплуатируя труд своих товарищей, зашибал большую деньгу. Романов: "В общем, такие рвачи, нэпманы. Было обжаловано высшими инстанциями все это барахло, и мне переделали статью на "запрещенный промысел" - это типа распространения кассет. Вроде как мы цеховики, или нерпу бьём. И отсрочили исполнение приговора на два года - значит, надо на два года уйти в тину и потом считалось, что ты наказание отбыл. На этом история "Воскресения", казалось, закончилась навсегда.
Судьбы участников группы складывались по-разному. Маргулис после распада "Аракса" и невыпуска им записанного уже и анонсировавшегося альбома "Колокол тревоги" создал с Кавагое группу "Наутилус", тоже записавшую несколько невыразительный, но крепкий магнитоальбом, работал у Юрия Антонова, потом сколотил группу "Шанхай", потом оказался в реформированном составе "Машины Времени" вместе с вернувшимся Подгородецким. Сергей Кавагое после недолгого возвращения в музыку (в середине восьмидесятых вместе с Маргулисом играл в "СВ") пошел по научной части и сейчас, насколько известно, живет в Канаде. Константин Никольский целеустремленно продолжал (и продолжает поныне) писать и записывать собственные песни. Михаил Шевяков до недавнего времени занимался предпринимательской деятельностью. Андрей Сапунов выступал с сольными акустическими концертами, потом играл в нескольких группах, потом вошел в состав ансамбля "Лотос" и вместе с клавишником Александром Слизуновым была записана виниловая пластинка, вышедшая в 1989-м на фирме "Мелодия".
Куда сложнее и извилистее складывалось всё у Романова. Почти сразу после освобождения он включился в любопытнейший проект - запись сюиты "Московское время", в которой были использованы стихи Арсения Тарковского, Юрия Левитанского, Григория Поженяна. "Московское время" затеяли писать все тот же старый друг Романова, гитарист Вадим Голутвин, трубач, перкуссионист и бэк-вокалист Александр Чиненков. На клавишных играл Сергей Нефедов из "Фантазии", на бас-гитаре - Романов и Игорь Кленов, на барабанах – Воронин.
Вскорости после этого Романова снова подхватил Мелик-Пашаев, сколотивший из разномастных артистов программу "В едином ритме" и катавший ее по городам и весям. Романов собрал ансамбль, с которым пел свои песни и аккомпанировал остальным участникам этого шоу. "Мы играли с Маргулисом, с Камилем Чалаевым (бас-гитарист, виолончелист, бывший участник группы "Рок-Ателье", впоследствии играл в "Метро", а ныне, по слухам, проживает в Париже - А.Л.) и Женькой Казанцевым (бас-гитарист Иосифа Кобзона, "Карнавала", работавший в программе Мелик-Пашаева у Кузьмина, а после его ухода оставшийся с Романовым). Там работала певица Таня Игошина - клевая народная певица, но увлеклась эстрадой, а аккомпанировать некому. Она - человек серьезный, стабильный, заслуженная артистка, а у нас идет хулиганство. Скучно просто так играть эстрадную музыку... У нас были стилизации - под латиноамериканскую музыку, под индейцев, китайские какие-то аранжировки. Она пела на марийском языке, и я одну песню выучил и пел - в стиле хэви-метал. Дурковали, одним словом. Ованес на это дело смотрел косо и в конце концов группу волевым решением распустил. После этого я и уволился".
